Литературная газета «ЛИК» №3
(218)
Отзыв о книге
стихов Б.Бурмистрова и Т. Колач «Как жить на свете не
любя»
Когда мне впервые попалась на глаза книга Б. Бурмистрова и Т. Колач «Как
жить на свете не любя», я воспринял её скептически, мол, что интересного,
нового может быть написано про
любовь, в наши дни, да ещё в книге с таким банальнейшим названием. Но уже через
несколько страниц я понял поспешность своих выводов. Эта книга не про
любовь.
Эта
книга – тяжесть прожитых лет, крик одиночества сквозь толщу времени. И память. К
чёрту Ромео и Джульетту – влюблённых подростков, пусть их читают такие же
чистые, наивные юнцы. Эта книга не про них.
Эта
книга – горечь потерь и упущенных возможностей.
Так и не встретились с
тобой,
Хоть обошёл я все
пределы,
Но только ветер ледяной,
Но только ветер белый,
белый…
Но только вихри в небесах
И свет звезды холодный,
дальний,
Да прядь седая в волосах,
Как млечный путь моих
скитаний.
Колоссальный опыт чувствуется в каждой строке, опыт человека, уже
прожившего долгую, неоднозначную жизнь, а точнее опыт двух людей действительно
прошедших через бури и затишья, горести и счастье:
И стоим… Глаза в глаза друг
другу…
Узнаём, не узнаём себя.
Сотни вёрст исхожены по кругу.
Сотни лет с чужими, без тебя.
Эта
книга – радость воспоминаний:
Есть в ожидании
любви своя таинственная
прелесть…
Эта книга – последний причал,
подведение итогов. Человек порой слишком долго идёт без оглядки, и, вдруг
оказывается, что все дороги исхожены, все чудеса увидены, все чувства испытаны,
все мечты исполнены. И неясно, зачем дальше жить, и как жить на свете без цели,
без мечты, без любви? Именно эти вопросы заставляют прошедших долгий путь
странников оглядываться в поисках ответов в прошлое. Именно память, всё самое
светлое в ней, становится новой путеводной звездой. А что может быть светлей и
ярче чем давно забытая любовь, давние нежные чувства, с которых теперь стряхнули
пыль? Это уже не любовь – это только воспоминание о ней. Светлая тоска, дарующая
волю к жизни, к дальнейшему творчеству, до самого конца, до последнего
предела.
Мы идём параллельно друг
другу,
Плоскость та же, но время не
то…
Именно так, два человека: Он и Она оглянулись сквозь толщу оставленных
позади годов и вдруг вспомнили, увидели там друг друга.
Эта
книга – предостережение. Ведь каждый из нас рано или поздно подойдёт к подобной
черте. И что же он увидит, оглянувшись в прошлое? Какие воспоминания будут вновь
разогревать остывшее с годами сердце?
На многих страницах книги звучно проступает неизбежность расставания и одиночества.
Вот и расстались – в душе
пустота,
И пустота снаружи…
И
лишь строчка
Наше позднее
венчанье…
даёт
надежду на то, что прошлое может не только обогревать теплом воспоминаний, но и
вновь вспыхнуть, разгореться жарким пламенем живой любви.
участник литературной студии «ЛИК»
Юлия
СЛИВИНА
Презрев права и полномочия,
Не дворник, и не идиот -
Миллиардер проснется ночью
И улицу мести пойдет.
Бери хоть вместо люстры – солнце,
Хоть перекур – в сплошной цейтнот!
Ну а душа? Она мятется,
И ночью улицу метет!
Но отговорок он не ищет,
И долго не спешит домой,
Чтоб в нашей жизни стало чище
Хотя б на взмах метлы одной!
г.
Ленинск-Кузнецкий
* * *
Зачем на свете существуют
Обида, ревность и порок?
Зачем друг друга мы ревнуем
И не любить даем зарок?
Есть увлечения на свете,
А есть привязанность людей,
Но есть любовь, как любят дети
Своих отцов и матерей.
Любить душою и всем телом
Дается далеко не всем.
Любовь доказывают делом
Или не пробуют совсем.
Печаль, обман или тревоги
Людей встречают на пути,
И в жизни не найти дороги,
Чтоб все невзгоды обойти!
г.
Ленинск-Кузнецкий
* * *
Не знаю почему люблю я
На тополях седую бахрому,
Мороз крутой
И вьюгу злую-злую
Люблю и сам не знаю почему.
Зачем снежинки я ловлю в ладони,
Их согреваю собственным теплом
И медленно грущу,
Когда в сугробе тонет
Береза обмороженным стволом.
Зачем с людьми, как я,
В спецовках черных
Люблю в клети
В глубины недр лететь,
Сходить на горизонте освещенном,
Когда тихонько вздрогнув,
Встанет клеть.
В забое запросто
Здороваться с веками,
С далеким прошлым
Матушки Земли;
Упрямыми и сильными руками
Брать черный хлеб ее –
Искристый, теплый камень,
Песчаниковых плит.
Я под землей, когда мой город спит,
А по ЖД стучат с углем составы..
Люблю людей, что на слова скупы,
Щедры на дело и не ради славы.
г.Полысаево
* * *
Тишина обнимала плечи,
Одиночество сердце ласкало,
Впереди еще целая вечно,
Позади же осталось так мало.
Спящий город не знал об этом,
Каждый видел свой сон любимый:
Кто-то стал великим поэтом,
Кто-то стрелял, да все мимо.
Ты думаешь, что одинока?
Что больше нет такой?
А на самом деле нас много,
Ласкаемых тишиной.
г.
Ленинск-Кузнецкий
*
*
*
Прокопьевскому снегу
посвящается…
На чёрных улицах чёрный
снег,
Только бомжи с собаками
лаются…
Меж собой и меж всех…
С неба падает белый
снег,
Словно пепел на чёрное
гарево,
И сгорает мгновенно, мне жаль
его,
Остаётся лишь чёрный
след.
Этот город не людям,
нет,
Он построен для мёртвого
снега,
С серым небом – погостом
планет.
Здесь не может быть шума и
бега.
На домах, на деревьях, на
лицах,
Куда только сумел
приземлиться,
Куда только сумел
дотянуть
Обескровленный временем
путь.
И закончился жизненный
цикл,
Снег сегодня в последний раз
выпал.
Больше белого снега
нет…
г.
Ленинск-Кузнецкий
Захлебнувшись, тону в коньяке темных глаз.
Я на сцене стою и играю для Вас
Эта дама в манто также сможет Вам спеть?
Я на сцене живу и могу умереть.
Вы ладонью ладонь не тревожьте, мой друг.
Знайте, чувства растут день за днем, а не вдруг.
Как по жизни порхать никого не любя
Надоест, приходите смотреть на меня.
Я со сцены Вас яростным криком: «Люблю!»
На роман с новой дамою благословлю.
Откупорив бутылку
Мартини Асти,
Объяснение брил-
лиантом украсьте.
Ну, а мне остается, обняв палантин,
Ревновать к незнакомкам красивых мужчин.
г.
Ленинск-Кузнецкий
* * *
Где тонут в угольной реке
Палеозойские останки,
На механической руке
Набухли гидрошланги,
Там, где железному кроту
Достался хвост змеиный,
Где порождает пустоту
Зубастая машина,
Там – там раскинулись поля,
Забывшие о свете,
Там – горизонт не линия,
А пласт угля…
Знак «минус» на планшете.
г.Полысаево
* * *
Я опять междометствую, о! - кая,
Мне опять мелкотемно лепечется.
Я пишу про селение Мохово,
А какое же это - Отечество?
Мне бы голосом слиться с эпохою,
С беспредельностью и бесконечностью,
Хоть и нравится мне это Мохово,
Но какое же там – Человечество?
Много дней прокорпела над строками,
Но они оказались банальными:
Есть проблемы, конечно, и в Мохове,
Но какие же это – Глобальные?
Я наверное дура-дурехою,
Если вот во что все это вылилось:
Поругалось со мною пол-Мохова,
А пол-Мохова - молча обиделось!
НЕПОГОДА
А снаружи метет и метет,
Словно кто-то украл вертолет
И упрятал в наш маленький двор,
Заглушить не умея мотор.
Схоронился тихонько в подъезд,
Ждет развязки и булочку ест,
Опершись на ключицы перил,
Сам не ведая, что натворил!..
КРАЙНИЙ
ПОДЪЕЗД
Этот крайний, облезлый – мой.
Хилой лампы внутри бельмо.
Наверху бесприютность юная,
В уголку острота гальюнная.
На дверях, как глазки, глазки –
Развлечение от тоски.
Почтовых ящиков фиксы,
Мусорных баков сфинксы.
Не барский, конечно, дом –
Зато, хоть куда плюем!
г.
Ленинск-Кузнецкий
*
*
*
Среди песен вагонов и грохота станций
Пробежит, словно дрожь по уставшему телу,
Предосенняя тень городского романса
В облаках, нарисованных кистью и мелом.
Грусть сопрано, стекая в ладони асфальта,
Обнажит чей-то лик и задев за живое,
Полоснет по глазам тенью старого вальса
И напомнит дыхание чье-то хмельное.
В этой тихой походке живет привиденье
Нас самих, наших мыслей и дум оголтелость.
Мы наполнены легким порывом движенья,
Но в другом измереньи природа и тело.
Мы - другие. Но тянет и хлещет по кругу,
Словно с гор, водопад городского романса.
И роняет нас в судьбы и души друг друга
Среди песен вагонов и грохота станций.
* * *
И в жизнь мою лето привносит поправку:
Я ем карамельки «Гусиные лапки»,
Губами дрожащими дождик ловлю
И спать по ночам не даю соловью.
Вот это - любовь? Ты ответишь: конечно!
Когда на душе, как в природе кромешно,
Когда едешь в лифте на пятый этаж
И входишь то в штопор, то в раж, то в мираж..,
Скрипичным ключом открываешь,как крепость,
Свою несвободу, абсурд и нелепость,
Сосудом стеклянным летишь в звездопад
И чьи-то слова говоришь невпопад,
И молишься иве, рябине, березе
Сквозь смеха абсурд и случайные слезы,
Теряешь то мысли, то деньги, то тапки..,
Грызя карамельки «Гусиные лапки»...
г.
Ленинск-Кузнецкий
Забей меня до смерти,
Но падать не буду,
Сломай даже кости мне,
Но падать не буду,
Сбей ритм дыхания,
Но падать не буду,
Минуты отчаянья…
Но падать не буду.
Удары по печени…
Падать не буду!
Ты хоть покалечь меня –
Падать не буду!
…По городу – «скорая»…
Кровь стынет в сосудах…
Умру, может, скоро я,
Но падать не буду!
г.Ленинск-Кузнецкий
Если у вас на окне лопух
Или полынь, допустим, растет,
Всякий безумным вас назовет,
И станут все хохотать вокруг,
И сделают вывод в одно мгновенье,
Конечно, не в вашу пользу, увы…
Одно непонятно: при чем здесь растение
И состояние головы?
Безумие – тигра кормить с ладони,
Безумно – смеяться при всех над собой,
И кони, летящие над землей,
Безумны уже потому, что – кони!
Они ведь скакать должны непременно,
А эти – сошли с ума и летают…
И вместе с ними летит вселенная,
Да так, что воздуха не хватает.
И все превращается в прах и пух,
Ломая непониманья грань.
И кто-то… выращивает лопух,
А кто-то - выбрасывает герань.
г.Ленинск-Кузнецкий
* * *
Что есть любовь? – сияющие взоры?
Забвенный разум иль небесный дар?
Манящая двуликая Аврора?
Судьбы непредсказуемый удар?
Я приоткрыла тайны занавесу,
Пройдя немало за короткий срок.
Измучив болью трепетное сердце,
Развеяла в душе печальный смог.
…Любовь – она, как солнце, неземная,
Пригрев, лелея, может обжигать,
Любовь – она, как лестница крутая,
В ней – что за поворотом ожидать?
Обман жестокий, лжи разоблаченье,
Благую весть, звенящую вдали,
Иль чувств твоих немое усыпленье?
…Они уйдут – их больше не зови.
И пусть слова покажутся кому-то
Наивной сказкою, не взволновавшей кровь,
Я знаю точно: есть на свете чудо!
И имя чуду – вечная любовь!
г.Кемерово
*
* *
У станции цветов – каких угодно.
Я не спеша красу земную рву,
И думаю наивно, что сегодня
Я без волнений всяких проживу.
Но на перроне злак хрустящ и порист.
Но график, как всегда, неумолим.
А женщина торопится на поезд
Со стареньким баульчиком своим.
В ее глазах, невыносимо синих,
Какой-то робкий и тревожный свет.
И я спокойным быть уже не в силах
И все смотрю – успела или нет.
г.Кемерово
1940-2007
Мама лежит под пожухлой листвой.
Мама лежит под весенней травой.
Мысли мои, как усталые птицы,
Вьются и полнятся болью живой.
Маме вовек не проснуться в ночи,
Хочешь не хочешь, кричи не кричи.
Боже мой, как беспробудно ей спится.
Дождь, словно сын запоздалый, стучится…
Режут турбины простор голубой.
К серому камню склонюсь головой…
Как же могло вдруг такое случиться?
Я никогда не успею домой…
1935-1979
* * *
Мой первый стих
Немало вызвал мнений.
Все в доме говорили обо мне,
Поскольку ни в одном из поколений
У нас поэтов не было в родне.
Стих шел по кругу.
Бабушка сначала,
Отроду не читавшая газет,
Мое творенье одолев,
Сказала:
- Такой же рассудительный,
Как дед…
И слезы навернулись у старушки…
Потом, волнуясь, мать вершила суд.
Заметив мне,
Что лучше бы частушки
Я сочинял для девок –
Пусть поют!
Пришел сосед, пропахший самогоном,
И, как цыган, что продает коня,
За стопкой он
Авторитетным тоном
Нахваливал до полночи меня.
Н знаю, кто за ним захлопнул двери,
Но не забыл,
Как сидя у окна,
Я улыбался
И наивно верил,
Что сила мне
Великая дана…
* * *
Когда в ночи крепчает свежий бриз…
Услышав песню старого каната,
Не я ль порой зову тебя:
«Вернись!»,
Как будто ты не рядом…
под бушлатом.
Как будто в сердце огненном моем
Твой шепот мне не лихорадит тело.
Как будто где-то в городе своем
Ты в море равнодушно поглядела.
г.
Новокузнецк
* * *
Однажды выйду из ворот
И побреду по улице,
Какой вокруг меня народ,
Что ни лицо – то умница,
Что ни лицо – то светлый лик,
О, милые попутчики!
Запечатлю я этот миг –
И лица, и тулупчики,
И окон зимних зеркала,
Что отражают солнышко.
И вновь «печаль моя светла»,
И выпита до донышка.
г.
Кемерово
* * *
Это родина – синие ставни,
это родина – ивы в наклон,
над которыми сирыми стаями
птицы тянутся в небосклон.
Было вдоволь и песен и хлеба,
жизнь взахлеб и беда по плечу.
Но под этим единственным небом
я от родины мало хочу.
Я хочу, чтоб земля не скудела,
от которой и песня, и хлеб,
чтобы, делая нужное дело,
не оглох я и не ослеп.
Я хочу, чтоб река не мелела,
чтоб пьянил и дурманил чабрец,
чтобы мама моя не болела
и чтоб сильным остался отец.
г. Кемерово
Пугаясь, грешники просили,
Бледнели: «Господи, спаси!»
И неумело грудь крестили,
Как повелося на Руси.
И, жизнь припомнив вдруг родную,
Бросали распоследний взгляд
На близость окон роковую,
Где страшно молнии горят!
Но небо гневное смолкало,
Туманилась луна в окне
И начиналось все сначала:
Петлял Петро к чужой жене.
г.
Анжеро-Судженск
Кто жаждет бесконечного,
Высокого и горнего –
На нашу землю грешную
Идет весна господняя.
Отмою я вас, деточки,
От мира окаянного.
Уже водичка налита
В корытце деревянное.
г.
Кемерово
КРАСНЫЙ ВЕЧЕР
Что удалось – не удалось,
А ты вздохни усталым вечером:
Рентгеном красным все насквозь
Тепло и горестно просвечено.
Тот свет в неведомый конец
Неслышно, медленно ступает…
И суть вещей, и суть сердец
Сквозь оболочку проступает.
Пылают плечи облаков,
Прохладны души их былинные;
Березы – жгучие с боков,
А тени тихие и длинные.
Мы замираем в этот час,
Земли случайные прохожие,
И легкие трепещут в нас,
На крылья бабочек похожие.
И что сбылось и не сбылось –
Судьбою каждого отмечено;
Печалью высшей все насквозь
Тепло и бережно просвечено.
г.
Новокузнецк
или:
о чем можно разговаривать с пустотой
Странный человек хозяйничает в моем доме. Он заглядывает в кастрюли, включает и выключает телевизор, листает мои книги - и бубнит себе под нос:
«Во многих книгах течет холодная кровь. Такие книги вы называете неинтересными. Но эти книги и не хотят быть интересными, потому что их построили только для того, чтобы они стали фамильными склепами. Обычно в таких книгах хранятся всего лишь мумии самих авторов. Вы можете называть это автобиографиями или семейными романами, от этого суть не изменится. Я называю такие книги бумажными склепами.
Другие книги обладают чистотой зеркал: они отражают в себе человеческие чувства. Они впитали и запомнили характеры десятков и сотен людей. Они отражают теплую жизнь – и поэтому пользуются популярностью. Это классическая художественная литература.
Есть еще книги, в которых хранятся сокровища человеческой мысли. С такими книгами нужно вести себя, как с хищниками – уважительно и осторожно.
Когда-то я очень часто с фонарем ходил по подвалам таких философских книг. Но извлек оттуда только головную боль. Мудрость лишь тогда не опасна, когда ее ласково гладят по голове. Я же хотел спорить с ней. В результате она лишила меня самого ценного – покоя!».
Странный человек глубоко вздыхает, поднимает на меня глаза и чуть слышно продолжает:
«Посмотри внимательно на свои книжные полки, и ты увидишь, что на них стоят не книги, а люди. Люди, когда-то захотевшие стать книгами. Люди в картонных обложках. Каждый из них подзывает тебя к себе пальчиком и хочет, чтобы ты принадлежал только ему. Им нужна твоя кровь, твое дыхание, твое сердце. Потому что без тебя они – мертвы.
Да, многие из этих людей заслужили бессмертие, но что поделаешь, - жизнь не вечна, и поэтому их бессмертие хочет ходить твоими ногами».
Странный человек исчез также неожиданно, как появился. Никого со мной нет. Тихо. Только секунды ходят по квартире шаркающей походкой.
г.
Ленинск-Кузнецкий
СТИХОТВОРЕНИЕ,
НАПИСАННОЕ ПОД МУЗЫКУ ДОЖДЯ,
КОТОРЫЙ ИДЕТ В КОСМОСЕ
Не верю я,
не верю,
хоть убей,
что за планетой нашею
сегодня
Вселенная
свободна
от дождей
и от лесов
березовых
свободна.
У нас столицы
слепнут
от дымов,
а в полевой или таежной сини
большие толпы
маленьких
домов
светло и тихо
бродят
по России.
А во Вселенной глухо,
пустота,
и сколько б не искал ученый-практик,
лишь только звезды
прячутся
в кустах
обычных
и неправильных
галактик.
Не верю я,
и снова,
как в бреду,
вгрызаюсь мыслью
в космоса
брусчатку,
и крик свой
впереди
себя
веду,
как будто европейскую овчарку:
- Эй,
тишина,
рукопожатий жди!
Наш разум
расстояния сильнее!
Я знаю точно:
где-то
есть
дожди,
и где-то лес березовый белеет.
Наверно, просто, к звездочкам
глухим
не те
мы шлем
сейчас
слова и фразы.
Я бы отправил
добрые стихи –
и братья бы ответили нам
сразу.
А если, все же, нет,
и белый свет
играет
лишь
над нашими домами, -
мы подождем сто миллионов лет,
пока они
проснутся
вслед
за нами.
г.
Ленинск-Кузнецкий